Горизонты нашей мечты - Страница 79

— Во! — обрадовался Май. — Наконец-то хоть какие-то признаки жизни! Давай заглянем. Может, что-то полезное найдем.

— А что, птенчикам из Академии мамочки уже разрешили пить пиво? — с гнусавой издевкой проговорил незнакомый мужской голос. От забора отделились и шагнули вперед три тени. Широкие бесформенные плащи и накинутые глубокие капюшоны надежно маскировали — Мира ни на секунду не усомнилась — грабителей.

— Насчет птенчиков не в курсе, — равнодушно ответил Май, останавливаясь. — А что, угостить хочешь, дядя? Я не возражаю.

— Язык у тебя слишком длинный, пацан, — разозленно хрипнул голос. — Не боишься, что укорочу?

Он поднял руку, и в его кулаке блеснуло лезвие ножа.

— А ты, дядя, не знаешь, что ли, что со вчерашнего дня всем кадетам Академии выдана свободная авторизация? — все так же равнодушно спросил Май.

— Что выдано? — фигуры переглянулись. — Ты, шкет, болталом внятно шевели.

— Атрибут, говорю, можно без авторизации призывать. По собственному желанию. Ты, дядя, знаешь, что такое Атрибут?

— Звоны, что ли? — сипло засмеялся предводитель шайки. — Валяй, отсыпай. Гони все, что есть. Ты нам кошель, а мы тебя отпустим. И даже девочкой твоей не попользуемся. Или она хочет? Эй, сладенькая, знаешь, что у мужчин за штучка меж ног такая? Поиграться ей не хочешь, пока можно? А то ведь к вам мужиков не подпускают, я слышал.

— Чмурсам типа тебя фасырить трули по курасам надо, а не свешаных сукер фапать, — сплюнул Май. — Каждый пухтень себя топыром галает, даже если крип по жизни. Тряй отсюда, крип, не твоя нынче прыха. А то проколешься ненароком о свой же хадзик, жижа выльется, сухим останешься.

— Ты чё, хрустатый, что ли? — удивился грабитель. — Драное тряпье вздрел? А ошейник где спустал?

— Где спустал, больше нет. С сяжки сойди, крип, пока не сдулся.

— Не, Частый, он верняком в праст ныкает, — подал голос один из грабителей. — Кустый больно.

— Ага, кустый, — согласился третий. — Да он тарный, куковать красно не тянет. Кольнуть его, чтобы не фыркал!

— Не, пусть тряет, — не согласился предводитель. — Ошейник у него стато кумарный. Фунты потом страмают по хупазе, страпер зафырят. Звоны вот ссыплет — и пусть тряет. Слышь, звоны ссыпай.

Он взмахнул лезвием ножа прямо перед глазами отшатнувшейся Миры. Она не поняла ни единой реплики, но чувствовала, что просто так их отпускать не собираются. И хорошо, если только ограбят! Ну, Май, ну, дурак!

— Значит, Атрибутом в смырлу соскусишь, — пожал плечами ее непутевый фертрат. — Задний край смыкаю: с сяжки сойди, крип. До трех кочемарю: раз, два…

— Эй, Частый! — раздался сзади новый голос, и Мира, дернувшись, прижалась к забору. — Че фрама корябишь? Не дзыкаешь, что ли, что он фрам в кудасаре?

Мужская фигура шагает мимо Миры вперед. В стремительно распрямляющейся руке — лезвие. Блеск стали сливается с отблеском луны на серебряно-золотом кубирине.

Май уже в стороне, изворачивается ужом. Левый кулак уперт в ладонь правой, левый локоть в развороте тела с хрустом врезается в лицо новому персонажу. Короткий всхрип — тело отлетает назад и медленно сползает по забору рядом с Мирой.

Трое в плащах, откинув капюшоны, синхронно шагают вперед, и Мира съеживается. Сейчас их наверняка начнут убивать. Почему госпожа Грампа не начала учить защите от ножа еще год назад?

Май скользит вперед — новый взблеск стали — мимо! — сложенные лодочками ладони с силой бьют по ушам предводителя шайки, колено врезается в пах — шаг назад — пинок пыром согнувшейся фигуре под подбородок — второе тело, нелепо взмахнув руками, опрокидывается назад. Май уже отступил к Мире — нырок к земле — блеск металла. Подхваченный нож-бабочка стремительно порхает у него в руках, перескакивая из одной в другую и чертя в воздухе лунные дуги — тихий шелест стали о сталь.

— Два — ноль, — нехорошей косой ухмылкой щерится Май и шагает вперед. — Кто из вас первый сдуется, крипы?

Лунный свет переливается у него между руками — лязгает металл о металл — две оставшиеся фигуры, переглянувшись, отступают на шаг — на два шага — на три — синхронно разворачиваются и растворяются в тенях.

И мертвая тишина, только слегка хрипит предводитель шайки, ворочаясь на земле.

Нет, не тишина. Из кабака по-прежнему доносится приглушенная музыка и голоса. Мира почувствовала, что ее бьет крупная дрожь.

— Май… — непослушными губами прошептала она.

— Первое окно разбили, — довольно сказал мальчишка. Он наклонился к без движения лежащему у забора мужчине и принялся сноровисто обхлопывать его карманы. — Теперь у нас есть два плаща и… опа, даже целых два кошеля. Кто же на дело с такими звонами ходит? Крип — он и есть крип. Держи, — он сдернул с тела плащ и кинул его Мире. — Надевай.

— Он… умер? — шепотом спросила та.

— Да просто без сознания, — отмахнулся Май, уже обшаривающий второго. — Попал я ему на редкость удачно, с первого удара вырубил. Не дергайся ты, придурок, — он коротко ударил предводителя шайки под ребра, — не стану я тебя протыкать. Звоны за науку и плащик ради светлого будущего… — в его карман перекочевал еще один кошель. — Все, хозяюшка, выходи из ступора. Пора сваливать.

Он подошел к Мире, почти силой заставил ее закутаться в слишком большой для нее грубый холщовый плащ, особое внимание уделив высокому вороту, а сам накинул второй.

— Нам туда, — он ткнул пальцем в кабак.

— Не хочу… — попыталась было упереться Мира, но ее уже снова тащили за руку.